Современная концепция патогенеза большинства заболеваний сердечно-сосудистой системы базируется на констатации роли и изучении механизмов развития воспалительного процесса как в стенке сосудов, так и в периваскулярном регионе органов. Если ранее считали, что атеросклероз — это болезнь накопления липидов, то в настоящее время в первую очередь обсуждают роль воспаления, вовлеченного во все этапы патологического процесса: от начального — повреждения сосудистой стенки, до конечного — развития тромботических осложнений [1—5]. Однако, констатируя развитие воспалительных изменений в стенке артерий при атеросклерозе и обсуждая роль эндотелия, моноцитов и гладких мышечных клеток, исследователи зачастую обходят вниманием тромбоциты. Сходная ситуация наблюдается в случае острого воспаления, сопровождающего, например, инфаркт миокарда (ИМ), бактериальный эндокардит, васкулиты, раневой процесс, а также — при синдроме дизрегенерации, развивающемся, например, при облитерирующем эндартериите нижних конечностей или в слизистой оболочке желудочно-кишечного тракта при ульцерогенезе [2, 6]. Естественно, возникает вопрос — участвуют ли тромбоциты в воспалительной реакции?
С одной стороны, тромбоциты входят в число показателей острой фазы воспаления при сепсисе, опухолях, кровотечениях, что отражает их важное свойство — реактивность, и предполагает участие цитокинов (интерлейкинов — ИЛ-3, ИЛ-6, ИЛ-11 и др.) в развитии тромбоцитоза при воспалении [1, 7—9]. С другой стороны, изменение количества тромбоцитов не является достаточным аргументом для подтверждения роли тромбоцитов в воспалительном процессе. Следует заметить, что воспаление сопровождается изменением не только количества, но и функционального статуса тромбоцитов.
Роль тромбоцитов в воспалении. В настоящее время тромбоциты признаются многофункциональными форменными элементами крови, которые играют важную роль не только в гемостазе, но и в воспалительных и антимикробных процессах [1, 2, 5, 10]. При активации они секретируют широкий спектр провоспалительных цитокинов, хемокинов и факторов роста, и, хотя не имеют ядра, в них происходит сигнал-зависимая трансляция резидуальной мРНК и, как следствие, de novo синтез белков, включая цитокины, хемокины и молекулы адгезии [8, 10, 11].
В норме тромбоциты циркулируют в покоящемся состоянии, их спонтанную активацию предупреждает эндотелий, являющийся источником ингибиторов тромбообразования — простагландина I2 и оксида азота [1]. Активация тромбоцитов происходит при повреждении эндотелия, снижении продукции физиологических антиагрегантов или экспозиции фактора Виллебранда (ФВ). Тромбоциты служат мишенью многочисленных факторов, включая элементы внеклеточного матрикса (коллагены, протеогликаны, тенасцин, фибронектин, тканевой фактор); гуморальные факторы (адреналин, серотонин); паракринные регуляторы (метаболиты арахидоновой кислоты, пурины, ФВ, фактор активации тромбоцитов); ферменты (коагуляционные факторы, протеазы из активированных полиморфноядерных лейкоцитов, включая катепсин G, матриксные металлопротеиназы — ММП); хемокины или другие медиаторы воспаления [2, 5, 11, 12]. Независимо от природы, различные агонисты при активации тромбоцитов вызывают не только изменение их формы за счет ремоделирования цитоскелета и секрецию гранул, но и экспрессию гликопротеинов и Р-селектина на поверхности тромбоцитов [1, 12, 13]. Активация тромбоцитов не только проявляется адгезией к эндотелию и агрегацией, ведущих к образованию тромба, но и сопровождается инициацией провоспалительных реакций [8, 13]. Изучение молекулярной биологии тромбоцитов в последние годы выявило ряд фактов, демонстрирующих возможность и важность их участия в воспалении. Несмотря на отсутствие ядра, тромбоциты способны не только к депонированию, но и к синтезу ряда биологически активных веществ [14, 15]. Список известных активных веществ в тромбоцитах значительно расширился благодаря новым технологиям, включая протеомический и липидомический анализ, а также анализ транскриптов mRNA. К доказательствам участия тромбоцитов в воспалении можно отнести следующие:
- способность секретировать хемокины и наличие рецепторов к ним на плазмолемме тромбоцитов [5, 14, 16];
- генерацию активных радикалов кислорода стимулированными тромбоцитами [2, 17];
- наличие на плазмолемме Toll-подобных рецепторов [1, 8, 11, 15];
- продукцию тромбоцитами липидных медиаторов воспаления и факторов разрешения воспалительного ответа [1, 14, 18];
- взаимодействие тромбоцитов с системой комплемента [19];
- продукцию тромбоцитами антимикробных факторов и киноцидинов [10, 11];
- секрецию ММП тромбоцитами, что определяет их участие в ремоделировании сосудов и периваскулярных тканей [11, 20, 21].
Однако особого внимания заслуживают контактные взаимодействия между тромбоцитами и лейкоцитами, возможные благодаря наличию на тромбоцитах рецепторов адгезии к эндотелию и лейкоцитам [2] и ведущие к формированию тромбоцитарно-лейкоцитарных агрегатов (ТЛА).
ТЛА как биомаркер заболеваний. Доказано, что активированные тромбоциты в кровотоке связываются с лейкоцитами, причем тромбоциты могут взаимодействовать с лейкоцитами как в пристеночном потоке крови, так и формируя циркулирующие ТЛА. Взаимодействия между клетками крови в виде клеточных агрегатов или адгезии наблюдаются при различных физиологических и патологических состояниях. В цельной крови здорового человека тромбоциты связаны с 3,2% лимфоцитов, 4,1% моноцитов и почти 2,5% гранулоцитов [1].
В зависимости от состава и превалирования тех или иных компонентов принято выделять тромбоцитарно-лейкоцитарные и лейкоцитарно-тромбоцитарные агрегаты [2, 22, 23]. Условием образования ТЛА является активация клеток, по крайней мере, одного типа. Таким образом, инициаторами формирования ТЛА могут быть как лейкоциты, так и тромбоциты. Специфика взаимодействия между ними определяется природой причинного фактора, спектром освобождаемых регуляторов и молекул, экспонируемых на поверхности форменных элементов крови [15, 20, 24]. В любом случае формирование ТЛА закономерно считают однозначным признаком активации тромбоцитов и воспаления. Доказана связь между количеством циркулирующих ТЛА и выраженностью атеросклеротического повреждения при остром коронарном синдроме, инсульте и поражении периферических сосудов [24]. Ряд исследователей считают повышение количества ТЛА в периферической крови ранним маркером острого ИМ [25]. Формирование ТЛА после чрескожных коронарных вмешательств рассматривается как прогностический индекс острой повторной окклюзии, а также как ранний маркер развития осложнений сахарного диабета (СД) 2-го типа [26].
Однако имеющиеся в литературе доказательства чувствительности ТЛА как биомаркера нарушения сердечно-сосудистого гомеостаза не снимают вопрос и сомнения в отношении специфичности данного признака. Действительно, увеличение количества циркулирующих ТЛА показано при различных состояниях, включая СД, муковисцидоз, бронхиальную астму, преэклампсию, плацентарную недостаточность, мигрень, системную красную волчанку, ревматоидный артрит. ТЛА обнаруживаются в крови во время гемодиализа, при синдроме полиорганной недостаточности при сепсисе, антифосфолипидном синдроме, воспалительных заболеваниях кишечника, миелопролиферативных заболеваниях, болезни Кавасаки и болезни Альцгеймера [2].
Очевидно, формирование ТЛА является стереотипным процессом, отражающим универсальную реакцию организма на повреждение. Несмотря на такой простой вывод, механизмы формирования агрегатов весьма сложны и до сих пор окончательно не изучены.
Механизмы образования ТЛА. Лейкоцитарно-тромбоцитарная агрегация вносит существенный вклад в миграцию клеток, развитие воспаления и тромбообразование. Активированные тромбоциты в кровотоке связываются с лейкоцитами, образуя ТЛА за счет быстрого обратимого взаимодействия P-селектина на поверхности тромбоцита с лигандом Р-селектина (PSGL-1) на плазмолемме лейкоцитов [27]. Экспрессия тромбоцитарных маркеров активации, таких как Р-селектин и CD63, возрастает при разных заболеваниях [2, 28, 29], что позволяет использовать Р-селектин как маркер внутрисосудистой активации тромбоцитов и воспаления. Однако недавние исследования показали, что ТЛА являются более стабильным маркером тромбоцитарной активации, чем Р-селектин, поскольку дегранулированные тромбоциты быстро теряют свои поверхностные антигены, включая Р-селектин [14, 26]. Тромбоциты передают модулирующие сигналы нейтрофилам, моноцитам и различным подклассам лимфоцитов через рецепторы адгезии и широкий спектр секретируемых растворимых медиаторов [2, 10, 20]. В свою очередь, продуцируемые лейкоцитами регуляторы, в том числе протеазы, активные радикалы кислорода и оксид азота, могут модулировать тромбоцитарный ответ [1, 8, 11]. Одним из медиаторов сигнальной взаимосвязи между тромбоцитами и лейкоцитами являются хемокины.
Хемокины как фактор сочетанной активации тромбоцитов и лейкоцитов. Одним из классов регуляторов, обеспечивающих коактивацию и взаимостимуляцию тромбоцитов и лейкоцитов при воспалении в стенке сосудов и остром нарушении кровообращения в коронарных или церебральных бассейнах, являются хемокины. Хемокины тромбоцитов разнообразны (см. таблицу) и включают СС хемокины (RANTES, MCP-1, MIP-1α, TARC) и СХС хемокины (тромбоцитарный фактор-4, ENA-78, GROβ), а также β-тромбоглобулины (преобразованный в CXC хемокин NAP-2 нейтрофильным катепсином G), CD40L и TREM-1 лиганд [5, 18, 30]. При тесных взаимодействиях мембран лейкоцитов и тромбоцитов эти посредники могут активировать родственные рецепторы и вызывать немедленный и/или отсроченный ответ в иммунных клетках. Вместе эти сигналы индуцируют немедленный ответ в лейкоцитах, включая полную активацию интегринов и прочную адгезию, хемотаксис и миграцию, секрецию гранул и продукцию активных радикалов кислорода.
Одним из наиболее важных хемокинов тромбоцитов считается RANTES, который связывается с эндотелием при атеросклеротическом поражении и образует хемоаттрактантную поверхность для моноцитов [31]. RANTES совместно с P-селектином принимают участие в индукции экспрессии моноцитарного хемотаксического белка 1-го типа (MCP-1) [29, 30], способствуя рекрутированию моноцитов в зону повреждения сосудистой стенки.
На поверхности тромбоцитов идентифицировано более 50 видов рецепторов к хемокинам, которые представлены низкомолекулярными белками (7—12 kDa). Одним из недавних открытий стал CXCR4, рецептор к фактору, выделенному из стромальных клеток 1α — CCR4 (stromal derived factor — SDF-1a/CXCL12), который активируется хемокином, выделяемым макрофагами (MDC/CCL22) [5, 11, 16]. Кроме того, тромбоциты имеют рецепторы к хемокинам CCR1, CCR2 и CX3CR1, которые активируются RANTES (CCL5), MCP-1 (CCL2), и CX3CL1, соответственно. Хемокиновые рецепторы сопряжены с Gi-белками и опосредуют слабую активацию тромбоцитов [2, 31, 32]. Однако они способны потенцировать эффекты других стимулов. Есть масса доказательств, что секреция и презентация хемокинов тромбоцитами, как и активация тромбоцитов хемокинами, играет важную роль в развитии атеросклеротического поражения сосудов [2, 4, 30].
Тканевый фактор в модуляции тромбоцитарно-лейкоцитарных отношений. Тканевый фактор (ТФ) относится к семейству рецепторов к цитокинам ІІ класса, и, следовательно, активируется при связывании с цитокинами [27, 33]. Помимо этого, ТФ может связывать фактор VIIa коагуляционной системы плазмы крови, что важно для промоции каскада свертывающей системы плазмы крови и ведет к активации сигнальных процессов в клетке — носителе ТФ, определяя важную роль последнего в таких биологических процессах, как ангиогенез, пролиферация и апоптоз [28, 32, 34]. Классическими носителями ТФ, т.е. клетками, экспрессирующими данный многофункциональный рецептор-регулятор, являются стромальные клетки — фибробласты и миофибробласты, а также эндотелий и гладкие миоциты [1, 35]. В норме форменные элементы крови не экспрессируют TФ, однако при действии медиаторов воспаления в лейкоцитах зарегистрирована инициация синтеза и экспозиции TФ на плазмолемме [36, 37]. Помимо моноцитов/макрофагов, возможность экспрессии ТФ доказана у эозинофилов и нейтрофилов [38]. Важно, что для нейтрофилов эссенциальными индукторами экспрессии ТФ являются P-селектин, экспрессируемый на поверхности тромбоцитов, и fMLP [27], или компонент комплемента C5a [39].
Нужно отметить, что факт экспрессии ТФ нейтрофилами является одной из наиболее дискутабельных проблем в иммунологии и гемостазиологии. Контраргументом упомянутым исследованиям, продемонстрировавшим наличие мРНК ТФ в нейтрофилах [37], является гипотеза о возможности получения нейтрофилами ТФ от моноцитов в результате переноса с помощью микрочастиц [2, 28]. Действительно, активация моноцитов сопровождается повышением образования микрочастиц, содержащих ТФ [28, 40]. Однако прямых доказательств моноцитарного происхождения ТФ в нейтрофилах пока нет. Аналогичной дилеммой является также наличие ТФ в тромбоцитах [33, 35, 41]. Показано как наличие ТФ на поверхности тромбоцитов, так и появление ТФ в супернатанте активированных тромбоцитов, отражающее, по сути, факт секреции ТФ тромбоцитами [1, 33]. Кроме того, в ряде исследований показано присутствие мРНК и пре-мРНК ТФ в тромбоцитах [14, 35], что предусматривает возможность самостоятельной экспрессии ТФ тромбоцитами. Однако, если роль экспрессии ТФ моноцитами в патогенезе различных заболеваний доказана, то значение нейтрофильного и тромбоцитарного TФ in vivo остается темой для дальнейшего исследования.
Возвращаясь к вопросу о моноцитарном ТФ, нельзя не вспомнить исследования J. Niemetz и A.J. Marcus [42], которые еще в 70-х годах прошлого столетия продемонстрировали роль тромбоцитов в стимуляции экспрессии ТФ в мононуклеарных клетках. Интересно, что аналогичный эффект на моноциты оказывала стимуляция бактериальным липополисахаридом (LPS) [32]. По данным А. Amirkhosravi и соавт. [34], моноцитарная экспрессия ТФ прямо пропорциональна количеству и активности тромбоцитов. При этом прием антитромбоцитарных препаратов (ацетилсалициловой кислоты или клопидогрела) снижает экспрессию ТФ в моноцитах [1, 43]. Закономерно, что инкубация тромбоцитов и моноцитов с арахидоновой кислотой приводит к повышению экспрессии ТФ в моноцитах. Последнее связывают с продуктами липоксигеназной ветви метаболизма арахидоновой кислоты, включая 12-гидроксиэйкозатетраеновую кислоту (12-НЕТЕ). В дополнение к 12-НЕТЕ, другой хорошо известный тромбоцитарный регулятор-хемокин — тромбоцитарный фактор (PF4), также усиливает экспрессию ТФ в стимулированных моноцитах [31].
Примечательно, что в дополнение к индукции ТФ, тромбоцитарно-моноцитарные взаимодействия сопровождаются увеличением экспрессии МСР-1 и ИЛ-8, а это дополнительно может вызывать коактивацию нейтрофилов [27]. При этом не исключается и обратный эффект — возможность модуляции гранулоцитами экспрессии ТФ и характера тромбоцитарно-моноцитарных взаимодействий. Так, высвобождение гранулоцитарного лизосомального фермента катепсина G, который индуцирует активацию тромбоцитов, приводит к увеличению моноцитарного ТФ [33]. Интересно, что помимо клеточного, существует свободный ТФ, называемый «blood borne» ТФ [44], наличие которого в крови связывают с микрочастицами. Как известно, большинство эукариотических клеток при стимуляции или индукции апоптоза образуют микрочастицы. Позитивные по ТФ микрочастицы обнаружены в свежих образцах крови здоровых лиц, их количество намного больше у пациентов с онкологическими заболеваниями, интоксикацией и сердечно-сосудистой патологией [2, 32, 40].
Обязательным условием накопления TФ в участках повреждения сосуда является взаимодействие P-селектина со своим лигандом PSGL-1. Предполагается, что микрочастицы лейкоцитарного происхождения, несущие TФ и PSGL-1, связываются с P-селектином на поверхности активированных тромбоцитов и тем самым способствуют прогрессирующему росту тромба [27, 29]. Не исключено, что взаимодействие P-селектина с PSGL-1 обеспечивает передачу микрочастиц, богатых ТФ, тромбоцитам в процессе образования тромба [2]. Характерно, что инкубация тромбоцитов с моноцитами стимулирует в тромбоцитах экспрессию ИЛ-1β, ИЛ-6, и TNFα [1, 7]. При этом, как известно, ИЛ-1β и ИЛ-6 являются мощными активаторами лейкоцитов и эндотелиальных клеток, инициируя в них провоспалительный каскад, включая продукцию медиаторов воспаления. К тому же TNFα является мощным воспалительным фактором, индуцирующим активацию клеток и апоптоз [15].
Активированные тромбоциты также стимулируют продукцию ММП-9 в моноцитах [34]. MMП-9 разрушает фибриллярный коллаген в атеросклеротических бляшках и способствует снижению ее стабильности [2].
Рецепторные механизмы взаимодействия тромбоцитов с лейкоцитами. Адгезионные взаимодействия между тромбоцитами и лейкоцитами реализуются через ряд рецепторов/контррецепторов [1]. Начальная адгезия тромбоцитов к лейкоцитам происходит через тромбоцитарный P-селектин, который связывается с PSGL-1 на поверхности лейкоцитов [29]. Формирование молекулярной пары P-селектин- PSGL-1 считается ключевым событием в инициации адгезии и эссенциальным условием формирования более прочных соединений посредством интегринов. Связывание PSGL-1 вызывает конформационные изменения β2-интегринов нейтрофилов, включая Mac-1 (известный также как интегрин αMβ2 и CD11b/CD18), что усиливает адгезию нейтрофилов к тромбоцитам [30, 45]. Аналогичным образом, в моноцитах и лимфоцитах связывание с тромбоцитами усиливает адгезию β1- и β2-интегринов в моноцитах (Mac-1) и способствует хомингу лимфоцитов при реализации иммунных реакций [15]. Стабилизация ТЛА происходит через связывание лейкоцитарного поверхностного Mac-1 к тромбоцитарному гликопротеину Ib (GPIb). Кроме того, лейкоцитарный Mac-1 связывается с тромбоцитарным поверхностным интегрином αIIbβ3 (лигандом которого в процессе тромбогенеза является фибриноген) и/или с тромбоцитарной поверхностной молекулой адгезии 3 (JAM-3). Кроме того, молекулы адгезии JAM А и С на поверхности активированных тромбоцитов медиируют прикрепление к рецепторам адгезии LFA-1 и Mac-1 на лейкоцитах [1, 29, 45].
Изучение молекулярных механизмов активации интегринов лейкоцитов показало, что связывание P-селектина с PSGL-1 приводит к SFK-зависимому фосфорилированию Nef-связанного фактора 1 (Naf-1), который связан с цитоплазматическим доменом PSGL-1. Фосфорилированный Naf-1 рекрутирует фосфотидилинозитол-3-киназу p85-p110δ, которая затем медиирует активацию Mac-1 [30]. Кроме того, SFK-опосредованный outside-in сигнал, который преобразуется с помощью Mac-1 и приводит к фосфорилированию богатой пролином тирозинкиназы-2 (Pyk2), необходим для стабилизации интегриновой адгезии [10, 30]. Прикрепление лейкоцитов к тромбоцитарному P-селектину не только вызывает быструю активацию β2-интегрина, но также запускает отсроченный ответ, который включает экспрессию генов и синтез белка; это имеет основополагающее значение для приобретения лейкоцитами воспалительного фенотипа. Отсроченный ответ требует согласованных действий outside-in сигнализации, которая передается с помощью рецепторов адгезии (в основном PSGL-1 и β2-интегрины) и сигналов, преобразованных хемокиновыми или цитокиновыми рецепторами. Например, P-селектин и RANTES оказывают согласованное действие на моноциты, вызывая активацию NF-κB и стимулируя синтез MCP-1 и ИЛ-8 [27, 28, 31].
D.A. Dixon и соавт. показали, что продолжительное взаимодействие с активированными тромбоцитами вызывает экспрессию индуцибельной формы циклооксигеназы (ЦОГ-2) в моноцитах за счет активации NF-κB при связи Р-селектина с PSGL-1. Стабилизации мРНК ЦОГ-2, трансляции фермента и активации метаболизма арахидоновой кислоты в моноцитах способствует эффект ИЛ-1β, который также синтезируется при тромбоцитарно-моноцитарных взаимодействиях [7]. Описанный эффект взаимодействия тромбоцитов и лейкоцитов на ЦОГ-2 и продукцию провоспалительных эйкозаноидов демонстрирует потенциальный механизм, посредством которого тромбоцитарно-моноцитарная агрегация может способствовать развитию хронического воспаления и ишемической болезни сердца.
Специфика тромбоцитарно-моноцитарных взаимодействий. В последнее десятилетие описаны 2 других адгезионных белка, имеющих отношение к клеточным взаимодействиям, — CD40 и лиганд CD40 (CD40L, или CD154). Последний экспонируется на поверхности тромбоцитов после стимуляции и может взаимодействовать с его контррецептором CD40, находящимся на моноцитах/макрофагах и лимфоцитах [30]. Взаимодействие CD40L—CD40 не только способствует адгезии клеток, но и вызывает дифференцировку моноцитов в макрофаги, что сопровождается активацией секреции хемокинов и цитокинов, активацией рецепторов адгезии и протеаз [2]. Связывание CD40 также ведет к освобождению ММП-2 и ММП-9, которые способствуют деградации внеклеточного матрикса и ремоделированию тканей в зоне воспаления [33]. При этом МMП-2 оказывает стимулирующий эффект на активность тромбоцитов, тогда как эффект ММП-9 — ингибирующий. CD40L также способствует освобождению ко-стимулирующих сигналов для антиген-презентирующих клеток [15]. Механизм передачи сигнала с CD40 включает несколько сигнальных путей. Среди них в первую очередь стоит отметить активацию тирозинкиназ, фосфоинозитид-3-киназы и фосфолипазы Cγ2. Конечным итогом запуска сигнальных каскадов является активация специфических транскрипционных факторов, включая NF-κB и NF-κB-подобный транскрипционный фактор [20, 46].
Специфика тромбоцитарно-нейтрофильных взаимодействий. В реализации взаимодействий тромбоцитов с нейтрофилами P. Haselmayer и соавт. идентифицировали дополнительную пару рецептор/контррецептор: это — нейтрофильный поверхностный TREM-1 и тромбоцитарный поверхностный лиганд TREM-1 [47]. TREM (Triggering Receptor Expressed on Myeloid cells) — триггерный рецептор, экспрессируемый на миелоидных клетках. Эта молекула описана в 2000 г. и вскоре обнаружена на тромбоцитах. Начальные исследования показали провоспалительную роль TREM, в дальнейшем в отношении TREM-2 были выявлены противоположные свойства и участие в противовоспалительных событиях. Поверхностная тромбоцитарная экспрессия TREM-1 лиганда не активируется активацией тромбоцитов, и связывание TREM-1 с лигандом TREM-1 на тромбоците не приводит к активации тромбоцитов [48]. Взаимодействие между TREM-1 и лигандом TREM-1 не является обязательным для образования тромбоцитарно-нейтрофильных агрегатов, но приводит к увеличению активации нейтрофилов, определяющейся активацией респираторного взрыва и высвобождением ИЛ-8 [49].
Хотя P. Haselmayer и соавт. сосредоточились на активации нейтрофилов, TREM-1 также экспрессируется на моноцитах [47]. Таким образом, функциональные последствия связывания моноцитарного поверхностного TREM-1 с тромбоцитарным поверхностным TREM-1 лигандом также требуют дальнейшего исследования. Одним из наиболее показательных примеров роли TREM-1/TREM-1 лиганд является TREM-1-опосредованная активация тромбоцитарно-нейтрофильных агрегатов при сепсисе [2, 48], в связи с чем обсуждается возможность таргетной коррекции взаимодействий в этой паре рецептор/контррецептор при лечении сепсиса. Изучение взаимодействий TREM-1/лиганд TREM-1 может также оказаться полезным при других воспалительных заболеваниях, сопровождающихся образованием моноцитарно-тромбоцитарных и нейтрофильно-тромбоцитарных агрегатов.
Наконец, тромбоцитарно-нейтрофильные взаимодействия могут способствовать иммунной защите, стимулируя образование нейтрофильных внеклеточных ловушек (НВЛ) [50]. Основной функцией НВЛ являются захват и уничтожение патогенов. НВЛ образуются за счет активации нейтрофилов в процессе, называемом нетоз. НВЛ — особый вид ловушки, образованный деконденсированными волокнами хроматина с антимикробными факторами, освобождаемыми из гранул. Наиболее важным специфическим отличием служит наличие во внеклеточном пространстве нейтрофильной ДНК [51]. НВЛ образуются нейтрофилами при контакте с патогенами, такими как бактерии, грибы, вирусы и простейшие, а также при взаимодействии с активированными тромбоцитами или химическими соединениями (например, форбол-12-миристат-13-ацетат, медиаторы воспаления) [52].
Молекулярные механизмы, связывающие продукцию активных радикалов кислорода (АРК) с деконденсацией хроматина и его объединением с антимикробными белками, пока недостаточно изучены. Высвобождение НВЛ изолированными нейтрофилами человека происходит через 2—4 ч после стимуляции микробами или активаторами протеинкиназы С [50]. При стимуляции нейтрофилов тромбоцитами, активированными липополисахаридом, НВЛ высвобождаются намного быстрее (предполагается, что это происходит при сепсисе) [53, 54].
После стимуляции хроматин нейтрофилов деконденсируется. Дальнейшие события описаны в виде феномена «перемешивания» эухроматина и гетерохроматина [55]. Этот процесс опосредуется ферментами, хранящимися в азурофильных гранулах, нейтрофильной эластазой и миелопероксидазой, которые перемещаются в ядро посредством пока неизвестных механизмов. При этом нейтрофильная эластаза разрушает гистон H1 и коровые гистоны, что приводит к деконденсации хроматина, которая усиливается миелопероксидазой независимо от ферментативной активности последней [56]. Кроме того, во время образования НВЛ гистон H3 подвергается модификации — цитрулинизации — суть которой заключается в преобразовании остатков аргинина в цитруллин. Цитруллинизация гистонов катализируется пептидиларгининдеиминазой 4 (PAD4), которая локализована в ядре нейтрофилов [57]. Впоследствии ядерная оболочка дезинтегрируется, хроматин распространяется внутри клетки и смешивается с антимикробными факторами. Наконец, клеточная мембрана разрушается, выпуская НВЛ [50, 55].
Поскольку нетоз сопровождается дезинтеграцией ядерной и клеточной мембран для выпуска НВЛ, I. Neeli и соавт. [56] предположили, что ключевую роль в реализации нетоза играет индукция ремоделирования цитоскелета нейтрофилов, а одним из индукторов может быть Mac-1. Тем не менее точные стимулы и механизмы, участвующие в выборе дальнейшего ответа (фагоцитоз, апоптоз или нетоз), все еще неизвестны. Во время активации нейтрофилы продуцируют большое количество АРК посредством НАДФН-оксидазы [50]. Т.А. Fuchs и соавт. [51] доказали, что АРК также инициируют образование НВЛ. Например, нейтрофилы пациентов с хронической гранулематозной болезнью не могут продуцировать НВЛ. Это связано с тем, что при данной патологии вследствие мутации ограничена активность НАДФН-оксидазы. Интересно, что при воздействии на нейтрофилы H2O2 при хронической гранулематозной болезни восстанавливает их способность образовывать НВЛ [55]. Таким образом, при активации нейтрофилов тромбоцитами через Р-селектин-PSGL-1 с вовлечением Мас-1 и активацией респираторного взрыва, запускается образование НВЛ.
В свою очередь НВЛ могут захватывать и активировать тромбоциты [23]. Благодаря сетевидной структуре НВЛ связывают тромбоциты прямо или косвенно, обеспечивая поддержание их агрегации [56, 57]. Связывание тромбоцитов с НВЛ опосредовано через Toll-подобные рецепторы [2, 58], а также может осуществляться за счет электростатических взаимодействий между гистонами НВЛ и фосфолипидами или олигосахаридами плазмолеммы тромбоцитов. Показано также, что взаимодействия тромбоцитов с НВЛ могут быть опосредованы молекулами адгезии при участии ФВ, фибронектина или фибриногена [10, 15, 37]. Кроме того, тромбоциты, связанные с НВЛ, могут быть активированы компонентами НВЛ, особенно гистонами, через стимуляцию тока кальция [52] или нейтрофильными протеазами, которые протеолитически активируют тромбоцитарные рецепторы [54]. Этот процесс может ускоряться, так как активированные тромбоциты вызывают дальнейшую стимуляцию нейтрофилов и образование НВЛ [58].
Таким образом, тромбоциты, благодаря экспрессии специфических молекул адгезии, TLRs, секреции хемокинов, цитокинов и метаболитов арахидоновой кислоты, способны устанавливать сигнальные и адгезионные взаимосвязи с нейтрофилами, моноцитами и лимфоцитами. Это не только определяет их роль в реализации специфического и неспецифического иммунитета, но также формирует связь между тромбогенезом и воспалением. Последнее играет важную роль в развитии и прогрессировании многих заболеваний человека, что предусматривает стереотипность реакции периферической крови — с образованием ТЛА. Изучение специфики и механизмов тромбоцитарно-лейкоцитарных взаимодействий при разных заболеваниях позволит использовать анализ ТЛА для прогнозирования исхода патологического процесса и оценки эффективности проводимой терапии.
