Effect of platelets on the course of rheumatoid arthritis and cardiovascular risk


DOI: https://dx.doi.org/10.18565/therapy.2021.10.78-88

Mazurov V.I., Melnikov Е.S., Bashkinov R.A.

1) I.I. Mechnikov North-West State Medical University of the Ministry of Healthcare of Russia, Saint Petersburg; 2) Clinical Rheumatology Hospital No. 25, Saint Petersburg
Abstract. The prevalence of rheumatoid arthritis (RA) is estimated at 0,46% of the world population. In addition to the musculoskeletal system, the disease may have various extra-articular manifestations, including cardiovascular pathology. According to the literature, cardiovascular pathology is the main cause of death among patients with RA, reaching 39,6%. Apart from traditional risk factors of cardiovascular diseases (CVD), chronic systemic inflammation, characteristic for RA, is an independent predictor of cardiovascular pathology. This fact is reflected in modern scales of cardiovascular risk (CVR) calculation, which include the presence of systemic inflammation (including in RA) to avoid underestimating their impact on cardiovascular risks. The prevalence of elevated blood platelet levels in patients with RA is unknown. The role of thrombocytosis in the course of RA and its contribution to the formation of CVD and increased risk of CVR remains incompletely understood. This review presents data from the international literature, which studied the impact of platelets and platelet elevation in patients with RA on the course of the inflammatory process and the impact on cardiovascular organs.
Keywords: thrombocytosis, rheumatoid arthritis, cardiovascular complications, cardiovascular disease

ВВЕДЕНИЕ

Ревматоидный артрит (РА) – системное, хроническое иммуновоспалительное заболевание неизвестной этиологии, которое сопровождается патологией суставов и имеет различные внесуставные проявления, включая поражение органов сердечно-сосудистой системы [1, 2]. Глобальная распространенность РА оценивается в 0,46% населения всего мира (в некоторых регионах от 0,06 до 1,27%), в России же она составляет 0,61%. Заболевание может дебютировать в любом возрасте, но чаще поражает лиц трудоспособного возраста и в 2–3 раза чаще встречается у женщин, чем у мужчин [3, 4].

Согласно данным обзора 50 исследований (n=91 618 пациентов), основной причиной смерти у пациентов с РА выступали кардиоваскулярные заболевания (33 250 случаев смерти – 39,6% от общей выборки) [5]. В двух крупных метаанализах c участием более 150 000 пациентов РА был связан с повышением риска сердечно-сосудистых событий (ССС) на 48% (относительный риск (ОР) 1,48; 95% доверительный интервал (ДИ): 1,36–1,62) и на 50% более частым возникновением сердечно-сосудистых заболеваний (ССЗ) [6, 7].

Вероятность развития ССЗ у пациентов с РА в 1,5–2 раза выше, чем у лиц того же возраста и пола из общей популяции. Этот повышенный риск объясняется, кроме традиционных факторов риска, высоким системным хроническим воспалением, которое является признаком РА (рис. 1) [8].

79-1.jpg (62 KB)

Расчет факторов риска сердечно-сосудистых осложнений может способствовать их раннему выявлению и вмешательству, особенно в популяции высокого риска, такой как пациенты с РА. Однако калькуляторы, разработанные для населения в целом, включая шкалу Framingham и алгоритм SCORE, склонны к недооценке риска кардиоваскулярных осложнений у пациентов с РА [9, 10], и лишь британский QRISK2 до недавнего времени [11] включал встроенный параметр РА как фактор, влияющий на совокупную оценку риска. Для решения этой проблемы в рекомендациях рабочей группы Европейской антиревматической лиги (EULAR) по лечению РА от 2017 г. для шкалы SCORE рекомендуется использовать коэффициент умножения 1,5 в моделях прогнозирования риска сердечно-сосудистых осложнений для всех пациентов с РА без поправки на длительность заболевания и внесуставные проявления, как это было ранее [12]. Кроме того, для оценки индивидуального риска кардиоваскулярных осложнений у пациентов с РА были разработаны различные инструменты, включая расширенный рейтинг риска (ERS-RA), калькулятор трансатлантического сердечно-сосудистого риска (ATACC-RA), шкалы ASSIGN и QRISK3 [13, 14].

РОЛЬ ТРОМБОЦИТОВ В АУТОИММУННЫХ РЕАКЦИЯХ И ВОСПАЛЕНИИ ПРИ РЕВМАТОИДНОМ АРТРИТЕ

Тромбоциты снабжены кластерами дифференцировки мегакариоцитов, различными поверхностными рецепторами и гликопротеинами, элементами цитоскелета, гранулами и гладкой трубчатой ​​системой эндоплазматического ретикулума [15]. Эти разнообразные свойства вместе с повсеместным присутствием тромбоцитов делают их идеальными кандидатами на роль иммунных клеток. Многими исследователями тромбоциты рассматриваются в качестве активных регуляторов врожденного и адаптивного иммунитета [16]. Поскольку хроническое системное воспаление рассматривается как ось патогенеза аутоиммунных заболеваний и служит причиной повышенного риска ССС, исследование вклада тромбоцитов в эти взаимодействия представляется особенно важным [17, 18].

Являясь продуктом мегакариоцитопоэза, тромбоциты представляют собой ануклеарные клетки с продолжительностью жизни 8–10 дней [19]. В течение этого относительно короткого периода, особенно в первые 24 ч, они могут синтезировать белки на своей мРНК и производить микрочастицы [20]. Известно также, что тромбоциты вырабатывают большое количество трансформирующего фактора роста бета (ТФР-β), который подавляет чрезмерную активацию тромбоцитов и разрушение соединительной ткани, но может и не оказывать своего благотворного действия при РА в силу нескольких причин, наиболее вероятные из которых – полиморфизмы в некоторых генах [21, 22].

Помимо участия в гемостазе, активация тромбоцитов приводит к высвобождению различных цитокинов и хемокинов, которые обеспечивают привлечение лейкоцитов и их адгезию к поврежденному эндотелию. Интерлейкин-1β (ИЛ-1β), полученный из тромбоцитов, синтезируется при активации эндотелиальных клеток. Инкубация этих клеток в присутствии тромбин-активированных тромбоцитов индуцирует зависимую от ИЛ-1β секрецию ИЛ-6, ИЛ-8, CCL-2 (моноцитарного хемотаксического фактора-1 – MCH-1) и увеличивает экспрессию молекул адгезии ICAM-1 и α v β 3 за счет эндотелиальных клеток [23, 24]. Кроме того, происходящий из тромбоцитов ИЛ-1β инициирует активацию NF-κB в эндотелиоцитах и тем самым индуцирует NF-κB-зависимую транскрипцию гена хемокинов [25].

CD40L (CD154) является секретируемой молекулой, заслуживающей особого внимания в контексте аутоиммунитета. Этот мембранный гликопротеин относится к членам семейства фактора некроза опухолей-альфа (ФНО-α) и экспрессируется активированными тромбоцитами [26]. В течение короткого периода, длящегося от нескольких минут до нескольких часов, поверхностно экспрессируемый CD40L расщепляется и высвобождается в растворимой форме (sCD40L). Считается, что более 95% sCD40L имеет тромбоцитарное происхождение и действует как триггер для активации эндотелия, увеличивая экспрессию рецепторов воспалительной адгезии (VCAM-1 и ICAM-1), вызывая выработку хемокинов (CCL-2, ИЛ-6 и ИЛ-8) и стимулирование выработки матриксной металлопротеиназы-9 (ММП-9) [15, 27]. Связывание sCD40L с CD40 на эндотелиальных клетках вызывает высвобождение медиаторов, привлекающих лейкоциты [28]. sCD40L участвует в регуляции функции Т-клеток, активации дендритных клеток и регуляции Т-зависимого переключения изотипа антител; он также обеспечивает новый механизм аутоактивации тромбоцитов и образования гомотипических агрегатов тромбоцитов [29]. Более того, sCD40L служит прогностическим биомаркером ССС, таких как острый инфаркт миокарда (ОИМ) и острое нарушение мозгового кровообращения (ОНМК), а его уровень у пациентов с РА коррелирует с уровнями ревматоидного фактора (РФ) IgM и IgG [29].

Существует большое количество хемокинов и цитокинов, выделяемых из альфа-гранул тромбоцитов, которые учувствуют в формировании и поддержании воспаления [30] (табл.).

81-1.jpg (584 KB)

Повышение количества и активности тромбоцитов у пациентов с РА может приводить к снижению их продолжительности жизни, тем самым способствуя более быстрому обновлению пула клеток c преобладанием молодых тромбоцитов, которые отличаются увеличенными размерами и повышенной реактивностью [32]. Повышенное количество растворимых рилизатов тромбоцитов, таких как Р-селектин, бета-тромбоглобулин или тромбоцитарный фактор роста 4, обнаруживается в сыворотке пациентов с РА наряду с большим количеством циркулирующих PMP (микрочастиц тромбоцитов) [33]. Повышенная активация тромбоцитов, оцениваемая по этим показателям, положительно коррелирует с тяжестью течения РА [34, 35].

Известно, что антитела к циклическому цитруллинированному пептиду (АЦЦП) и РФ могут активировать тромбоциты. Иммунные комплексы АЦЦП-IgE стимулируют тромбоциты через FccRIIA и FceRIa – рецепторы с высоким и низким сродством (FceRII/CD23) для IgE и рецептор низкоаффинного IgG (FcγRIIa) [36]. Процент АЦЦП к общему IgG показывает положительную корреляцию с активацией тромбоцитов и активностью РА [37]. Наличие этих антител [38, 39] было предложено как новый фактор риска ССС [40, 41] и нестабильности атеросклеротических бляшек [42, 43].

У пациентов с РА тромбоциты связываются с экспонированным коллагеном через мембранный рецептор гликопротеина VI (GPVI), и это взаимодействие провоцирует генерацию PMP и ИЛ-1. Повышенное количество PMP обнаруживается не только в плазме, но и синовиальной жидкости. Фактически концентрация PMP в синовиальной жидкости значительно выше, чем в крови; это позволяет предположить, что его избыточное образование происходит локально [44].

ИЛ-1 служит ключевой молекулой для взаимодействия между тромбоцитами и фибробластоподобными синовиоцитами (ФС) [45]. Активированные ФС считаются ключевыми эффекторами разрушения хряща [46] и дефектного ангиогенеза при РА [47]. По сравнению со здоровыми лицами, ФС пациентов с РА экспрессируют измененные уровни цитокинов, хемокинов, молекул адгезии и ММП, которые устойчивы к апоптозу. Их взаимодействие с тромбоцитами приводит к повышению продукции простагландина I2 (ПГ I2). PMP стимулируют повышенный синтез эйкозаноидов – циклооксигеназы 2-го типа (ЦОГ-2), микросомального простагландина Е-синтазы 1 (mPGES-1) и ПГ E2 [48].

PMP экспрессируют антигены тромбоцитов и связываются с другими аутоантигенами, присутствующими в плазме [49]. Антигены, происходящие из тромбоцитов, включают внутриклеточные белки, такие как виментин. Экстернализация виментина происходит во время активации тромбоцитов. Поверхность PMP может быть местом дальнейших посттранскрипционных модификаций аутоантигенов, например цитруллинизации [50]. Это приводит к образованию неоэпитопов, распознаваемых аутоантителами, характерными для РА [51]. Компоненты комплемента (C1q, C3 и C4) также могут связываться с поверхностью PMP и обнаруживаться в синовиальной жидкости пациентов с РА. Было показано, что эти иммунные комплексы активируют нейтрофилы, в результате чего самоподдерживающаяся активация тромбоцитов и нейтрофилов в месте синовита может участвовать в образовании цитруллинированного фибриногена и неоэпитопов виментина [50]. Белки тромбоцитарного происхождения трансформируются пептидиларгининдезиминазой 4 (PAD4) – ферментом, полученным из нейтрофилов [52]. Активация тромбоцитов и нейтрофилов вызывает нетоз, который, в свою очередь, активирует ФС, способные интернализировать нейтрофильные внеклеточные ловушки. Также происходит индуцирование свойств антигенпрезентирующих клеток в ФС, которые могут представлять полученные из тромбоцитов, посттранскрипционно модифицированные аутоантигены [53, 54].

Наконец, тромбоциты способствуют развитию синовита при РА, поддерживая постоянную проницаемость синовиального микроциркуляторного русла. Они активируют эндотелиальные клетки, что влечет за собой экспрессию молекул поверхностной адгезии и способствует миграции клеток [55]. Тромбоциты выделяют серотонин в местах повреждения сосудов, способствуя образованию эндотелиальных щелей субмикронного размера и синовиальной инфильтрации воспалительными клетками [56].

ВЛИЯНИЕ ТРОМБОЦИТОВ НА СЕРДЕЧНО-СОСУДИСТУЮ ПАТОЛОГИЮ У ПАЦИЕНТОВ С РЕВМАТОИДНЫМ АРТРИТОМ

Некоторые исследования показали повышение количества тромбоцитов и тромбоцитарных факторов роста в синовии и синовиальной жидкости, ассоциированное с увеличением РФ [57]. При РА активированные тромбоциты, отдельно или вместе с другими воспалительными медиаторами, могут играть важную роль в тромбообразовании, нарушении синовиальной микроциркуляции и разрушении хряща. Тромбоциты взаимодействуют с эндотелиальными клетками и лейкоцитами в синовиальных сосудах при воспалении. Последующая агрегация тромбоцитов приводит к образованию тромбов и изменению синовиальной микроциркуляции [58]. P-селектин – молекула адгезии, вырабатываемая тромбоцитами и эндотелиальными клетками, способствует взаимодействию тромбоцитов, лейкоцитов и эндотелиальных клеток при воспалении [59]. Другие белки, продуцируемые тромбоцитами, также проявляют провоспалительное действие, которое может приводить к повреждению суставов. Так, тромбоцитарный фактор роста вызывает синовит и паннусоподобную гиперплазию в экспериментальной модели РА [60].

Повышенный уровень среднего объема тромбоцитов (MPV) связан с высоким сердечно-сосудистым риском у пациентов с артериальной гипертензией, ожирением, сахарным диабетом 2-го типа, курением и гиперхолестеринемией, а также с таким ССС, как дестабилизация атеросклеротической бляшки, нестабильная стенокардия, ОИМ и пароксизмальная форма фибрилляции предсердий [61–63]. MPV рассматривается как независимый фактор риска и предиктор ОИМ у лиц с высоким кардиоваскулярным риском [64, 65]. В большой проспективной когорте пациентов с установленным цереброваскулярным заболеванием (n=3134) увеличенный уровень MPV выступал предиктором ОНМК в течение 4 лет наблюдения. При этом увеличение MPV на каждый фемтолитр ассоциировалось с возрастанием ОР ОНМК на 11% [66]. В другом исследовании было выявлено значительное увеличение уровня MPV у пациентов с семейной средиземноморской лихорадкой, что указывает на связь между воспалением, активацией тромбоцитов и протромботическим состоянием [67].

Тем не менее были и попытки связать один маркер функции тромбоцитов (например, Р-селектин, MPV) с ускоренным атеросклерозом и ССЗ при РА, но они не увенчались успехом [68].

Относительно простой тест – агрегатометрия, являющаяся «золотым стандартом» для определения функции тромбоцитов. Она может быть выполнена с использованием обогащенной тромбоцитами плазмы или цельной крови и различных агонистов тромбоцитов (например, кислоты, аденозиндифосфата, коллагена, тромбина, эпинефрина и модифицированных иммуноглобулинов). Агонист добавляется в суспензию, после чего регистрируется динамический показатель агрегации тромбоцитов. Будучи тестом in vitro, агрегатометрия имеет ограничения (например, отсутствие взаимодействия с другими клетками крови, артефакты, возникающие во время забора образцов, центрифугирования и разделения тромбоцитов). Агрегатометрия на основе подсчета количества тромбоцитов в цельной крови преодолевает некоторые из этих ограничений. Некоторые исследования доказали, что агрегатометрия тромбоцитов полезна для выявления гиперактивности тромбоцитов при РА [69] и оценки эффективности противоревматических препаратов [70, 71]. Исследования агрегатометрии тромбоцитов выявили триггеры чрезмерной агрегации тромбоцитов: это серопозитивность по РФ, наличие антител к бета-2-микроглобулинам и циркулирующие иммунные комплексы [72, 73]. Интересно, что повышенная чувствительность тромбоцитов in vitro к агонистам и аутоиммунным факторам была обнаружена и при других ревматических заболеваниях (например, при ревматической полимиалгии, системном склерозе, подагре), где общие механизмы образования иммунных комплексов и ускоренного атерогенеза могут быть подавлены препаратами с антиагрегантам эффектом. Тромбоцитоз (>400×109/л), характерный для активного РА, был ассоциирован с повышенной чувствительностью к агонистам тромбоцитов, таким как коллаген и эпинефрин, что позволяет предположить наличие патологической связи между тромбоцитозом, тромбоцитами [74] и каскадом арахидоновой кислоты [75].

ОСОБЕННОСТИ ТРОМБОЦИТОПОЭЗА У ПАЦИЕНТОВ С РЕВМАТОИДНЫМ АРТРИТОМ

Распространенность тромбоцитоза при РА неизвестна, однако уровень тромбоцитов и их параметры могут коррелировать с активностью заболевания, а также вносить свой вклад в развитие ССЗ. В одном из исследований в Саудовской Аравии, в которое вошли 140 пациентов с РА, встречаемость тромбоцитоза составила 16% [76]. Точный патогенетический механизм, вызывающий увеличение количества тромбоцитов при РА, до сих пор не до конца понятен [77]. В литературе имеются данные о том, что провоспалительные плейотропные цитокины, участвующие в патогенезе РА, обладают мегакариоцитопоэтическими и/или тромбопоэтическими свойствами. Более того, несколько гемопоэтических цитокинов с доминантным клонированием могут также действовать как реагенты острой фазы и способствовать развитию воспаления [77]. Факторы роста, способствующие развитию и поддержанию воспаления при РА, а именно ИЛ-1, ИЛ-3, ИЛ-4, ИЛ-6, ИЛ-11, ФНО-α, фактор стволовых клеток, фактор ингибирования лейкемии, гранулоцитарный колониестимулирующий фактор, тромбопоэтин (ТПО) и эритропоэтин (ЭПО), принимают участие в мегакариоцитопоэзе во время активного воспалительного процесса. Некоторые данные указывают, что ТПО может способствовать реактивному тромбоцитозу при РА. В семействе цитокинов gp130, не являющихся клон-специфическими, ИЛ-6, по-видимому, преобладает в индукции мегакариопоэза. Однако другие цитокины и факторы роста также могут вносить вклад в патологический мегакариоцитопоэз при РА (рис. 2) [78].

83-1.jpg (69 KB)

В исследовании Kiraz S. et al. пациенты с РА и нормальным уровнем тромбоцитов имели значения ТПО, сравнимые с группой контроля. Концентрации ТПО у пациентов с легким тромбоцитозом (450–650×109/л) были значительно повышены, тогда как у пациентов с уровнем тромбоцитов тромбоцитов более 650×109 снижены. Таким образом, уровень ТПО может быть связан с реактивным тромбоцитозом у пациентов с РА высокой активности [79].

РОЛЬ ТРОМБОЦИТОЗА В ТЕЧЕНИИ РЕВМАТОИДНОГО АРТРИТА

В исследовании Hutchinson R. et al. было продемонстрировано, что у пациентов с РА наблюдается взаимосвязь между количеством тромбоцитов и активностью заболевания. Также было отмечено, что повышение уровня тромбоцитов коррелировало с тяжестью анемии, сидеропенией, лейкоцитозом и уровнем РФ по сравнению с больными РА, имевшими нормотромбоцитемию (p <0,001). Более того, у пациентов с тромбоцитозом системные проявления РА (поражения легких, ревматоидные узелки, кожный васкулит) встречались чаще, однако данная связь не была значимой (p >0,05) [80].

Схожие данные были получены в исследовании Schmitt-Sody M. et al., где была выявлена корреляция между уровнем тромбоцитов и активностью РА, лейкоцитозом, повышенным уровнем РФ, а также скоростью оседания эритроцитов (СОЭ). Кроме того, была дана оценка положительному влиянию растворимого Р-селектина на адгезию лейкоцитов к эндотелиоцитам [58].

В другом исследовании, выполненном Ertenli I. et al., было установлено, что пациенты с РА и тромбоцитозом, по сравнению с пациентами без повышения тромбоцитов, имели более высокую активность заболевания, повышенные уровни СОЭ и С-реактивного белка (СРБ), растворимого Р-селектина и большую продолжительность утренней скованности [81]. Farr M. et al., кроме взаимосвязи тромбоцитоза с клинико-лабораторной активностью, обнаружили снижение продолжительности жизни тромбоцитов у пациентов с РА высокой активности и гипертромбоцитозом при сохранении нормальной агрегационной способности тромбоцитов [82].

Несколько коллективов авторов в серии описания случаев показали, что результатом тромбоцитоза, высокой адгезии и агрегации тромбоцитов могут быть рецидивирующие тромбоэмболии различной локализации. При этом риск развития гиперкоагуляции и тромбоэмолических осложнений во всех случаях напрямую зависел от активности течения РА [83–85]. При анализе цитокинового спектра у пациентов с РА и гипертромбоцитозом было выявлено повышение уровней ИЛ-1β, ИЛ-4 и ИЛ-6, тогда как у больных с нормальным или сниженным уровнем тромбоцитов концентрация этих цитокинов не возрастала [77, 86]. При оценке влияния уровня тромбоцитов на поражение суставов Kacena M. et al. установили, что пациенты с тромбоцитозом имели более высокую рентгенологическую стадию поражения суставов за одинаковый период болезни. Несмотря на участие мегакариоцитов в регуляции процессов синтеза костной ткани, провоспалительные цитокины, по всей видимости, подавляют эту активность, усиливая, в свою очередь, остеокластогенез и приводя к формированию эрозий [87].

ВЛИЯНИЕ ТРОМБОЦИТАРНЫХ ИНДЕКСОВ НА АКТИВНОСТЬ РЕВМАТОИДНОГО АРТРИТА

Различные авторы изучали связь между активностью РА и уровнями гемоглобина, количеством тромбоцитов и MPV. В исследовании Talukdar M. et al. были оценены все эти параметры и их влияние на активность РА у 80 пациентов, из которых 48 пациентов имели высокую (DAS28 >5,1) и 32 – умеренную или низкую (DAS 28 <5,1) степени активности заболевания. Пациенты с высокой активностью имели значительно более высокий уровень тромбоцитов и MPV, но более низкий уровень гемоглобина, чем пациенты со средней и низкой активностью, как среди мужчин, так и женщин (р <0,001) [88]. Этот результат согласуется с выводами, сделанными в предыдущих исследованиях, проведенных Milovanovic M. et al. [86], Yazici S. et al. [89], где так же были выявлены положительные взаимосвязи между уровнем MPV и активностью РА. В то же время в исследовании Moghimi J. et al. не было обнаружено существенной разницы между уровнями MPV у пациентов с различной активностью РА [90]. Напротив, Kisacik B. et al. [91] и Gasparyan A. et al. [92] продемонстрировали снижение MPV у пациентов с активным РА.

Khaled S. et al. была предложена модель оценки активности РА при помощи показателей тромбоцитов [93]. Основную группу этого исследования составили 98 пациентов с РА; в группу контроля вошли 53 человека без РА, которые были сопоставимы с основной по возрасту и полу. В качестве исследуемых параметров были выбраны СОЭ, СРБ, индексы тромбоцитов из общего анализа крови (количество тромбоцитов (PLT), MPV, ширина распределения тромбоцитов (PDW) и тромбокрит (PCT). Ввиду того что MPV, PDW, СРБ и СОЭ были выше у пациентов с РА, на основе этих параметров был разработан новый индекс, получивший название New DAS: EgyDAS = 5,78 + 0,65 × ln(СОЭ) + 0,37 × ln(СРБ) – 7,47/√PDW – 3,09 × ln(MPV). Этот индекс коррелировал с DAS28. Кроме того, новая шкала продемонстрировала возможности идентификации пациентов с РА (пороговое значение <-0,79) и их стратификации в соответствии с активностью заболевания (низкая, средняя, высокая или ремиссия) [93].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящее время не вызывает сомнений тот факт, что пациенты с иммуновоспалительными заболеваниями, включая РА, имеют повышенные риски развития ССЗ. При этом известные механизмы и доказанные факторы риска ССЗ не полностью объясняют повышенную сердечно-сосудистую смертность у данной когорты пациентов. Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что тромбоциты могут выступать факторами прогрессирования ССЗ, участвуют в воспалении, дисфункции эндотелия, тромбоза и являются потенциальными мишенями для противоревматоидной и сердечно-сосудистой терапии при РА.

Системное воспаление, опосредованное многочисленными цитокинами (ФНО-α, ИЛ-6, ИЛ-8), факторами роста и аутоантителами, стимулирует оборот тромбоцитов в костном мозге при РА. Тромбоциты могут превосходить лейкоциты, моноциты и другие клетки в производстве Р-селектина, CD40L, тромбоцитарного фактора роста и таким образом занимать одну из лидирующих позиций в процессе системного воспаления. Тромбоциты, тромбоцитарный фактор 4, тромбоцитарные факторы роста, серотонин и микрочастицы были обнаружены в синовиальной жидкости пациентов с РА; там эти агенты могут нарушать микроциркуляцию и поддерживать воспаление. Однако весьма вероятно, что циркулирующие тромбоциты, включая те, что происходят из синовиальной жидкости, обладают более важной васкулопатической функцией. Поэтому важно дальнейшее изучение количества, функции, роли тромбоцитов и тромбоцитопоэза у пациентов с РА различной активности и их динамики на фоне применения базисной и генно-инженерной биологической терапии.


Literature


  1. Мазуров В.И., Гайдукова И.З., Беляева И.Б. Клиническая ревматология. 3-е издание, переработанное и дополненное. Руководство для врачей. Под ред. В.И. Мазурова. М.: Е-ното. 2021; 696 с. [Mazurov V.I., Gaidukova I.Z., Belyaeva I.B. Clinical rheumatology. 3rd edition, revised and enlarged. A guide for doctors. Moscow: E-noto. 2021; 696 pp. (In Russ.)]. ISBN: 978-5-906023-26-1.

  2. Smolen J.S., Aletaha D., McInnes I.B. Rheumatoid arthritis. Lancet. 2016; 388(10055): 2023–38. doi: 10.1016/S0140-6736(16)30173-8.

  3. Галушко Е.А., Насонов Е.Л. Распространенность ревматических заболеваний в России. Альманах клинической медицины. 2018; 1: 32–39. [Galushko E.A., Nasonov E.L. Prevalence of rheumatic diseases in Russia. Al’manakh klinicheskoy meditsiny = Almanac of Clinical Medicine. 2018; 1: 32–39 (In Russ.)]. https://dx.doi.org/10.18786/2072-0505-2018-46-1-32-39.

  4. Almutairi K., Nossent J., Preen D. et al. 749. The global prevalence of Rheumatoid Arthritis: A meta-analysis. Int J Epidemiol. 2021; 50(1): September dyab168.034. doi: 10.1093/ije/dyab168.034.

  5. Sokka T., Abelson B., Pincus T. Mortality in rheumatoid arthritis: 2008 update. Clin Exp Rheumatol. 2008; 26(5 Suppl 51): S35–S61.

  6. Avina-Zubieta J.A., Thomas J., Sadatsafavi M. et al. Risk of incident cardiovascular events in patients with rheumatoid arthritis: a meta-analysis of observational studies. Ann Rheum Dis. 2012; 71(9): 1524–29. doi: 10.1136/annrheumdis-2011-200726.

  7. Avina-Zubieta J.A., Choi H.K., Sadatsafavi M. et al. Risk of cardiovascular mortality in patients with rheumatoid arthritis: a meta-analysis of observational studies. Arthritis Rheum. 2008; 59(12): 1690–97. doi: 10.1002/art.24092.

  8. Hansildaar R., Vedder D., Baniaamam M. et al. Cardiovascular risk in inflammatory arthritis: rheumatoid arthritis and gout. Lancet Rheumatol. 2021; 3(1): e58–e70. doi: 10.1016/S2665-9913(20)30221-6.

  9. Arts E.E., Popa C., Den Broeder A.A. et al. Performance of four current risk algorithms in predicting cardiovascular events in patients with early rheumatoid arthritis. Ann Rheum Dis. 2015; 74(4): 668–74. doi: 10.1136/annrheumdis-2013-204024.

  10. Crowson C.S., Matteson E.L., Roger V.L. et al. Usefulness of risk scores to estimate the risk of cardiovascular disease in patients with rheumatoid arthritis. Am J Cardiol. 2012; 110(3): 420–24. doi: 10.1016/j.amjcard.2012.03.044.

  11. Hippisley-Cox J., Coupland C., Vinogradova Y. et al. Predicting cardiovascular risk in England and Wales: Prospective derivation and validation of QRISK2. BMJ. 2008; 336(7659): 1475–82. doi: 10.1136/bmj.39609.449676.25.

  12. Agca R., Heslinga S.C., Rollefstad S. et al. EULAR recommendations for cardiovascular disease risk management in patients with rheumatoid arthritis and other forms of inflammatory joint disorders: 2015/2016 update. Ann Rheum Dis. 2017; 76(1): 17–28. doi: 10.1136/annrheumdis-2016-209775.

  13. Arts E.E., Popa C.D., Den Broeder A.A. et al. Prediction of cardiovascular risk in rheumatoid arthritis: performance of original and adapted SCORE algorithms. Ann Rheum Dis. 2016; 75(4): 674–80. doi: 10.1136/annrheumdis-2014-206879.

  14. Solomon D.H., Greenberg J., Curtis J.R. et al. Derivation and internal validation of an expanded cardiovascular risk prediction score for rheumatoid arthritis: a Consortium of Rheumatology Researchers of North America Registry Study [published correction appears in Arthritis Rheumatol. 2016; 68(2): 515]. Arthritis Rheumatol. 2015; 67(8): 1995–2003. doi: 10.1002/art.39195.

  15. Machlus K.R., Thon J.N., Italiano J.E. Jr. Interpreting the developmental dance of the megakaryocyte: a review of the cellular and molecular processes mediating platelet formation. Br J Haematol. 2014; 165(2): 227–36. doi: 10.1111/bjh.12758.

  16. Garraud O., Cognasse F. Are Platelets Cells? And if yes, are they immune cells? Front Immunol. 2015; 6: 70. doi: 10.3389/fimmu.2015.00070.

  17. Amaya-Amaya J., Montoya-Sanchez L., Rojas-Villarraga A. Cardiovascular involvement in autoimmune diseases. Biomed Res Int. 2014; 2014: 367359. doi: 10.1155/2014/367359.

  18. Golebiewska E.M., Poole A.W. Platelet secretion: From haemostasis to wound healing and beyond. Blood Rev. 2015; 29(3): 153–62. doi: 10.1016/j.blre.2014.10.003.

  19. Kaushansky K. The molecular mechanisms that control thrombopoiesis. J Clin Invest. 2005; 115(12): 3339–47. doi: 10.1172/JCI26674.

  20. Harrison P., Goodall A.H. «Message in the platelet» – more than just vestigial mRNA! Platelets. 2008; 19(6): 395–404. doi: 10.1080/09537100801990582.

  21. Jackson M., Ahmad Y., Bruce I.N. et al. Activation of transforming growth factor-beta1 and early atherosclerosis in systemic lupus erythematosus. Arthritis Res Ther. 2006; 8(3): R81. doi: 10.1186/ar1951.

  22. Weicht B., Maitz P., Kandler B. et al. Activated platelets positively regulate RANKL-mediated osteoclast differentiation. J Cell Biochem. 2007; 102(5): 1300–07. doi: 10.1002/jcb.21360.

  23. Gawaz M., Brand K., Dickfeld T. et al. Platelets induce alterations of chemotactic and adhesive properties of endothelial cells mediated through an interleukin-1-dependent mechanism. Implications for atherogenesis. Atherosclerosis. 2000; 148(1): 75–85. doi: 10.1016/s0021-9150(99)00241-5.

  24. Kaplanski G., Farnarier C., Kaplanski S. et al. Interleukin-1 induces interleukin-8 secretion from endothelial cells by a juxtacrine mechanism. Blood. 1994; 84(12): 4242–48.

  25. Langer H.F., Gawaz M. Platelet-vessel wall interactions in atherosclerotic disease. Thromb Haemost. 2008; 99(3): 480–86. doi: 10.1160/TH07-11-0685.

  26. Elzey B.D., Sprague D.L., Ratliff T.L. The emerging role of platelets in adaptive immunity. Cell Immunol. 2005; 238(1): 1–9. doi: 10.1016/j.cellimm.2005.12.005.

  27. Blair P., Flaumenhaft R. Platelet alpha-granules: basic biology and clinical correlates. Blood Rev. 2009; 23(4): 177–89. doi: 10.1016/j.blre.2009.04.001.

  28. Sprague D.L., Elzey B.D., Crist S.A. et al. Platelet-mediated modulation of adaptive immunity: unique delivery of CD154 signal by platelet-derived membrane vesicles. Blood. 2008; 111(10): 5028–36. doi: 10.1182/blood-2007-06-097410.

  29. Inwald D.P., McDowall A., Peters M.J. et al. CD40 is constitutively expressed on platelets and provides a novel mechanism for platelet activation. Circ Res. 2003; 92(9): 1041–48. doi: 10.1161/01.RES.0000070111.98158.6C.

  30. Rendu F., Brohard-Bohn B. The platelet release reaction: granules’ constituents, secretion and functions. Platelets. 2001; 12(5): 261–73. doi: 10.1080/09537100120068170.

  31. Łukasik Z.M., Makowski M., Makowska J.S. From blood coagulation to innate and adaptive immunity: the role of platelets in the physiology and pathology of autoimmune disorders. Rheumatol Int. 2018; 38(6): 959–74. doi: 10.1007/s00296-018-4001-9.

  32. Habets K.L., Huizinga T.W., Toes R.E. Platelets and autoimmunity. Eur J Clin Invest. 2013; 43(7): 746–57. doi: 10.1111/eci.12101.

  33. Kehrel B.E., Brodde M.F. State of the art in platelet function testing. Transfus Med Hemother. 2013; 40(2): 73–86. doi: 10.1159/000350469.

  34. Lood C., Tyden H., Gullstrand B. et al. Platelet activation and anti-phospholipid antibodies collaborate in the activation of the complement system on platelets in systemic lupus erythematosus. PLoS One. 2014; 9(6): e99386. doi: 10.1371/journal.pone.0099386.

  35. Gasparyan A.Y., Stavropoulos-Kalinoglou A., Mikhailidis D.P. et al. Platelet function in rheumatoid arthritis: Arthritic and cardiovascular implications. Rheumatol Int. 2011; 31(2): 153–64. doi: 10.1007/s00296-010-1446-x.

  36. Arman M., Krauel K. Human platelet IgG Fc receptor FcγRIIA in immunity and thrombosis. J Thromb Haemost. 2015; 13(6): 893–908. doi: 10.1111/jth.12905.

  37. Habets K.L., Trouw L.A., Levarht E.W. et al. Anti-citrullinated protein antibodies contribute to platelet activation in rheumatoid arthritis. Arthritis Res Ther. 2015; 17(1): 209. doi: 10.1186/s13075-015-0665-7.

  38. Sokolove J., Brennan M.J., Sharpe O. et al. Brief report: Citrullination within the atherosclerotic plaque: a potential target for the anti-citrullinated protein antibody response in rheumatoid arthritis. Arthritis Rheum. 2013; 65(7): 1719–24. doi: 10.1002/art.37961.

  39. Weyrich A.S., Zimmerman G.A. Platelets: Signaling cells in the immune continuum. Trends Immunol. 2004; 25(9): 489–95. doi: 10.1016/j.it.2004.07.003.

  40. Vazquez-Del Mercado M., Nunez-Atahualpa L., Figueroa-Sanchez M. et al. Serum levels of anticyclic citrullinated peptide antibodies, interleukin-6, tumor necrosis factor-α, and C-reactive protein are associated with increased carotid intima-media thickness: a cross-sectional analysis of a cohort of rheumatoid arthritis patients without cardiovascular risk factors. Biomed Res Int. 2015; 2015: 342649. doi: 10.1155/2015/342649.

  41. Verschoor A., Langer H.F. Crosstalk between platelets and the complement system in immune protection and disease. Thromb Haemost. 2013; 110(5): 910–19. doi: 10.1160/TH13-02-0102.

  42. Gerli R., Bartoloni Bocci E., Sherer Y. et al. Association of anti-cyclic citrullinated peptide antibodies with subclinical atherosclerosis in patients with rheumatoid arthritis. Ann Rheum Dis. 2008; 67(5): 724–25. doi: 10.1136/ard.2007.073718.

  43. Barbarroja N., Perez-Sanchez C., Ruiz-Limon P. et al. Anticyclic citrullinated protein antibodies are implicated in the development of cardiovascular disease in rheumatoid arthritis. Arterioscler Thromb Vasc Biol. 2014; 34(12): 2706–16. doi: 10.1161/ATVBAHA.114.304475.

  44. Boilard E., Nigrovic P.A., Larabee K. et al. Platelets amplify inflammation in arthritis via collagen-dependent microparticle production. Science. 2010; 327(5965): 580–83. doi: 10.1126/science.1181928.

  45. Kojima F., Naraba H., Sasaki Y. et al. Prostaglandin E2 is an enhancer of interleukin-1beta-induced expression of membrane-associated prostaglandin E synthase in rheumatoid synovial fibroblasts. Arthritis Rheum. 2003; 48(10): 2819–28. doi: 10.1002/art.11261.

  46. Bartok B., Firestein G.S. Fibroblast-like synoviocytes: key effector cells in rheumatoid arthritis. Immunol Rev. 2010; 233(1): 233–55. doi: 10.1111/j.0105-2896.2009.00859.x.

  47. Reich N., Beyer C., Gelse K. et al. Microparticles stimulate angiogenesis by inducing ELR(+) CXC-chemokines in synovial fibroblasts. J Cell Mol Med. 2011; 15(4): 756–62. doi: 10.1111/j.1582-4934.2010.01051.x.

  48. Jungel A., Distler O., Schulze-Horsel U. et al. Microparticles stimulate the synthesis of prostaglandin E(2) via induction of cyclooxygenase 2 and microsomal prostaglandin E synthase 1. Arthritis Rheum. 2007; 56(11): 3564–74. doi: 10.1002/art.22980.

  49. Cloutier N., Tan S., Boudreau L.H. et al. The exposure of autoantigens by microparticles underlies the formation of potent inflammatory components: the microparticle-associated immune complexes. EMBO Mol Med. 2013; 5(2): 235–49. doi: 10.1002/emmm.201201846.

  50. Lundberg K., Nijenhuis S., Vossenaar E.R. et al. Citrullinated proteins have increased immunogenicity and arthritogenicity and their presence in arthritic joints correlates with disease severity. Arthritis Res Ther. 2005; 7(3): R458–R467. doi: 10.1186/ar1697.

  51. Burska A.N., Hunt L., Boissinot M. et al. Autoantibodies to posttranslational modifications in rheumatoid arthritis. Mediators Inflamm. 2014; 2014: 492873. doi: 10.1155/2014/492873.

  52. Maugeri N., Rovere-Querini P., Manfredi A.A. Disruption of a regulatory network consisting of neutrophils and platelets fosters persisting inflammation in rheumatic diseases. Front Immunol. 2016; 7: 182. doi: 10.3389/fimmu.2016.00182.

  53. Khandpur R., Carmona-Rivera C., Vivekanandan-Giri A. et al. NETs are a source of citrullinated autoantigens and stimulate inflammatory responses in rheumatoid arthritis. Sci Transl Med. 2013; 5(178): 178ra40. doi: 10.1126/scitranslmed.3005580.

  54. Peerschke E.I., Yin W., Ghebrehiwet B. Complement activation on platelets: implications for vascular inflammation and thrombosis. Mol Immunol. 2010; 47(13): 2170–75. doi: 10.1016/j.molimm.2010.05.009.

  55. Gros A., Ollivier V., Ho-Tin-Noe B. Platelets in inflammation: regulation of leukocyte activities and vascular repair. Front Immunol. 2015; 5: 678. doi: 10.3389/fimmu.2014.00678.

  56. Mauler M., Bode C., Duerschmied D. Platelet serotonin modulates immune functions. Hamostaseologie. 2016; 36(1): 11–16. doi: 10.5482/HAMO-14-11-0073.

  57. Palmer D.G., Hogg N., Revell P.A. Lymphocytes, polymorphonuclear leukocytes, macrophages and platelets in synovium involved by rheumatoid arthritis. A study with monoclonal antibodies. Pathology. 1986; 18(4): 431–37. doi: 10.3109/00313028609087564.

  58. Schmitt-Sody M., Metz P., Gottschalk O. et al. Platelet P-selectin is significantly involved in leukocyte-endothelial cell interaction in murine antigen-induced arthritis. Platelets. 2007; 18(5): 365–72. doi: 10.1080/09537100701191315.

  59. Schmitt-Sody M., Metz P., Klose A. et al. In vivo interactions of platelets and leucocytes with the endothelium in murine antigen-induced arthritis: the role of P-selectin. Scand J Rheumatol. 2007; 36(4): 311–19. doi: 10.1080/03009740701218741.

  60. Waguri-Nagaya Y., Otsuka T., Sugimura I. et al. Synovial inflammation and hyperplasia induced by gliostatin/platelet-derived endothelial cell growth factor in rabbit knees. Rheumatol Int. 2000; 20(1): 13–19. doi: 10.1007/s002960000067.

  61. Avramakis G., Papadimitraki E., Papakonstandinou D. et al. Platelets and white blood cell subpopulations among patients with myocardial infarction and unstable angina. Platelets. 2007; 18(1): 16–23. doi: 10.1080/09537100600800412.

  62. Muscari A., De Pascalis S., Cenni A. et al. Determinants of mean platelet volume (MPV) in an elderly population: relevance of body fat, blood glucose and ischaemic electrocardiographic changes. Thromb Haemost. 2008; 99(6): 1079–84. doi: 10.1160/TH07-12-0712.

  63. Colkesen Y., Acil T., Abayli B. et al. Mean platelet volume is elevated during paroxysmal atrial fibrillation: a marker of increased platelet activation? Blood Coagul Fibrinolysis. 2008; 19(5): 411–14. doi: 10.1097/MBC.0b013e3283049697.

  64. Endler G., Klimesch A., Sunder-Plassmann H. et al. Mean platelet volume is an independent risk factor for myocardial infarction but not for coronary artery disease. Br J Haematol. 2002; 117(2): 399–404. doi: 10.1046/j.1365-2141.2002.03441.x.

  65. Martin J.F., Bath P.M., Burr M.L. Influence of platelet size on outcome after myocardial infarction. Lancet. 1991; 338(8780): 1409–11. doi: 10.1016/0140-6736(91)92719-i.

  66. Bath P., Algert C., Chapman N., Neal B.; PROGRESS Collaborative Group. Association of mean platelet volume with risk of stroke among 3134 individuals with history of cerebrovascular disease. Stroke. 2004; 35(3): 622–26. doi: 10.1161/01.STR.0000116105.26237.EC.

  67. Coban E., Adanir H. Platelet activation in patients with Familial Mediterranean Fever. Platelets. 2008; 19(6): 405–08. doi: 10.1080/09537100802187121.

  68. Bhatia G.S., Sosin M.D., Patel J.V. et al. Plasma indices of endothelial and platelet activation in Rheumatoid Disease: relationship to cardiovascular co-morbidity. Int J Cardiol. 2009; 134(1): 97–103. doi: 10.1016/j.ijcard.2008.01.038.

  69. Fink P.C., Piening U., Fricke P.M., Deicher H. Platelet aggregation and aggregation inhibition by different antiglobulins and antiglobulin complexes from sera of patients with rheumatoid arthritis. Arthritis Rheum. 1979; 22(8): 896–903. doi: 10.1002/art.1780220814.

  70. Saeed S.A., Gilani A.H., Rasheed H. et al. Plasma from rheumatoid patients taking low dose methotrexate enhances platelet aggregation. Res Commun Mol Pathol Pharmacol. 2002; 111(1–4): 69–76.

  71. Knijff-Dutmer E.A., Kalsbeek-Batenburg E.M., Koerts J., van de Laar M.A. Platelet function is inhibited by non-selective non-steroidal anti-inflammatory drugs but not by cyclo-oxygenase-2-selective inhibitors in patients with rheumatoid arthritis. Rheumatology (Oxford). 2002; 41(4): 458–61. doi: 10.1093/rheumatology/41.4.458.

  72. Alcalay M., Bontoux D., Peltier A. et al. C7 deficiency, abnormal platelet aggregation, and rheumatoid arthritis. Arthritis Rheum. 1981; 24(1): 102–03. doi: 10.1002/art.1780240118.

  73. Falus A., Meretey K., Bagdy D. et al. Beta-2-microglobulin-specific autoantibodies cause platelet aggregation and interfere with ADP-induced aggregation. Clin Exp Immunol. 1982; 47(1): 103–09.

  74. Riddle J.M., Bluhm G.B., Pitchford W.C. et al. A comparative study of platelet reactivity in arthritis. Ann N Y Acad Sci. 1981; 370: 22–29. doi: 10.1111/j.1749-6632.1981.tb29717.x.

  75. Colli S., Maderna P., Tremoli E. et al. Platelet function in rheumatoid arthritis. Scand J Rheumatol. 1982; 11(3): 139–43. doi: 10.3109/03009748209098179.

  76. Al-Ghamdi A., Attar S.M. Extra-articular manifestations of rheumatoid arthritis: a hospital-based study. Ann Saudi Med. 2009; 29(3): 189–93. doi: 10.4103/0256-4947.51774.

  77. Ertenli I., Haznedaroglu I.C., Kiraz S. et al. Cytokines affecting megakaryocytopoiesis in rheumatoid arthritis with thrombocytosis. Rheumatol Int. 1996; 16(1): 5–8. doi: 10.1007/BF01419947.

  78. Ertenli I., Kiraz S., Oztürk M.A. et al. Pathologic thrombopoiesis of rheumatoid arthritis. Rheumatol Int. 2003; 23(2): 49–60. doi: 10.1007/s00296-003-0289-0.

  79. Kiraz S., Ertenli I., Ozturk M.A. et al. Bloodstream thrombopoietin in rheumatoid arthritis with thrombocytosis. Clin Rheumatol. 2002; 21(6): 453–56. doi: 10.1007/s100670200114.

  80. Hutchinson R.M., Davis P., Jayson M.I. Thrombocytosis in rheumatoid arthritis. Ann Rheum Dis. 1976; 35(2): 138–42. doi: 10.1136/ard.35.2.138.

  81. Ertenli I., Kiraz S., Arici M. et al. P-selectin as a circulating molecular marker in rheumatoid arthritis with thrombocytosis. J Rheumatol. 1998; 25(6): 1054–58.

  82. Farr M., Scott D.L., Constable T.J. et al. Thrombocytosis of active rheumatoid disease. Ann Rheum Dis. 1983; 42(5): 545–49. doi: 10.1136/ard.42.5.545.

  83. Ehrenfeld M., Penchas S., Eliakim M. Thrombocytosis in rheumatoid arthritis. Recurrent arterial thromboembolism and death. Ann Rheum Dis. 1977; 36(6): 579–81. doi: 10.1136/ard.36.6.579.

  84. Pines A., Kaplinsky N., Olchovsky D. et al. Recurrent transient ischemic attacks associated with thrombocytosis in rheumatoid arthritis. Clin Rheumatol. 1982; 1(4): 291–93. doi: 10.1007/BF02032089.

  85. Casado Naranjo I., Martin Gonzalez R., Sancho Rieger J. et al. Transient ischaemic attacks associated with thrombocytosis in active rheumatoid arthritis. J Neurol Neurosurg Psychiatry. 1988; 51(12): 1599. doi: 10.1136/jnnp.51.12.1599.

  86. Milovanovic M., Nilsson E., Jaremo P. Relationships between platelets and inflammatory markers in rheumatoid arthritis. Clin Chim Acta. 2004; 343(1–2): 237–40. doi: 10.1016/j.cccn.2003.12.030.

  87. Kacena M.A., Horowitz M.C. The role of megakaryocytes in skeletal homeostasis and rheumatoid arthritis. Curr Opin Rheumatol. 2006; 18(4): 405–10. doi: 10.1097/01.bor.0000231910.42666.31.

  88. Talukdar M., Barui G., Adhikari A. et al. A Study on association between common haematological parameters and disease activity in rheumatoid arthritis. J Clin Diagn Res. 2017; 11(1): EC01–EC04. doi: 10.7860/JCDR/2017/23524.9130.

  89. Yazici S., Yazici M., Erer B. et al. The platelet indices in patients with rheumatoid arthritis: mean platelet volume reflects disease activity. Platelets. 2010; 21(2): 122–25. doi: 10.3109/09537100903474373.

  90. Moghimi J., Ghahremanfard F., Salari M., Ghorbani R. Association between mean platelet volume and severity of rheumatoid arthritis. Pan Afr Med J. 2017; 27: 276. doi: 10.11604/pamj.2017.27.276.12228.

  91. Kisacik B., Tufan A., Kalyoncu U. et al. Mean platelet volume (MPV) as an inflammatory marker in ankylosing spondylitis and rheumatoid arthritis. Joint Bone Spine. 2008; 75(3): 291–94. doi: 10.1016/j.jbspin.2007.06.016.

  92. Gasparyan A.Y., Sandoo A., Stavropoulos-Kalinoglou A., Kitas G.D. Mean platelet volume in patients with rheumatoid arthritis: The effect of anti-TNF-α therapy. Rheumatol Int. 2010; 30(8): 1125–29. doi: 10.1007/s00296-009-1345-1.

  93. Khaled S.A.A., NasrEldin E., Makarem Y.S., Mahmoud H.F.F. Value of platelet distribution width and mean platelet volume in Disease Activity Score of rheumatoid arthritis. J Inflamm Res. 2020; 13: 595–606. doi: 10.2147/JIR.S265811.


About the Autors

Vadim I. Mazurov, MD, professor, academician of RAS, Honored worker of science of Russian Federation, Director of the Research Institute of Rheumatology of I.I. Mechnikov North-West State Medical University of the Ministry of Healthcare of Russia, head of the Department of therapy, rheumatology, examination of temporary disability and quality of medical care named after E.E. Eichwald, I.I. Mechnikov North-West State Medical University of the Ministry of Healthcare of Russia, head of autoimmune center of Clinical Rheumatology Hospital No. 25 (Saint Petersburg). Address: 191015, Saint Petersburg, 41 Kirochnaya Str. E-mail: maz.nwgmu@yandex.ru. ORCID: 0000-0002-0797-2051. SPIN-code: 6823-5482
Evgeny S. Melnikov, postgraduate student at the Department of therapy, rheumatology, examination of temporary disability and quality of medical care named after E.E. Eichwald, I.I. Mechnikov North-West State Medical University of the Ministry of Healthcare of Russia, rheumatologist at Clinical Rheumatology Hospital No. 25 (Saint Petersburg). Address: 190068, Saint Petersburg, 30 Bolshaya Podyacheskaya Str. E-mail: melnikovzhenya@mail.ru. ORCID: 0000-0002-8521-6542
Roman Andreevich Bashkinov, postgraduate student at the Department of therapy, rheumatology, examination of temporary disability and quality of medical care named after E.E. Eichwald, I.I. Mechnikov North-West State Medical University of the Ministry of Healthcare of Russia, rheumatologist at Clinical Rheumatology Hospital No. 25 (Saint Petersburg). Address: 190068, Saint Petersburg, 30 Bolshaya Podyacheskaya Str. E-mail: bashkinov-roman@mail.ru; ORCID: 0000-0001-9344-1304. SPIN-code: 5169-5066


Similar Articles

Back to Content

Бионика Медиа